«Святая вода» и «покойницкий крест»

Константин Каюденко — голубоглазый 43-летний мужчина, улыбчивый, искренний и мастеровитый. Добрый семьянин. Кто не знает, и не подумает, что этот человек прошел обе Чеченские войны. Срочная служба Константина началась в 1994 году в Перми, во внутренних войсках. Потом была сержантская школа в Березниках.

— Гоняли, учили нас отцы-командиры, — мягко улыбается мой собеседник, — мы злились, а потом уже в Чечне спасибо им говорили, потому что 90% наших остались в живых.

В Чечню ехали по рапорту. Не написать было зазорно. Многих отсеяли по здоровью. В 90-х в армию призывали даже с дефицитом веса. Судимых не пропустили. У кого-то родители сориентировались и засыпали штаб телеграммами типа: «Папа в тяжелом состоянии».

Сводный отряд прибыл на станцию.Червленая 19 декабря 1994 года. Дальше — колонной до Ханкалы. Под новый год окопались под Грозным.

— Вам, девятнадцатилетним мальчишкам, наверное, страшно было?

— Нет. Напротив азарт какой-то был — себя показать. Типа: приедем и победим. До 4 января в окопах просидели, но слышали стрельбу и понимали, что война началась. В ночь на 6 января боевики сожгли майкопскую бригаду, и приморские морпехи вывозили убитых, раненых. Мы увидели кровь, смерть и разговоры прекратились. «Мужики, там — плохо», — сказал нам командир морских пехотинцев. Он, правда использовал другое слово. А 8 января начались зачистки, уличные бои. Это, когда не знаешь, откуда и что прилетит.

Как в Сталинграде, там все было разрушено. В боевой обстановке опыт приобретается быстро. Бельевые вши замучили, поэтому, если удавалось прожарить матрацы и одежду в машине химзащиты ДДА — большое счастье. Воды не было, потому что водопровод давно разрушили. Если находили бочку из-под кваса, набирали воды из пожарных машин, тоже радовались. На войне грязь -беда. У нас начмед был, майор Лопух — замечательный человек. Его, 40-45-летнего, мы за глаза дядькой звали. Уважали. Майор нас подлечивал. Всегда при нем был чемодан, набитый таблетками. С раннего утра «дядька» успевал воду обеззаразить такими красненькими таблетками. Дизентерии все боялись.

— Товарищей теряли?

— Эту боль никакими словами не высказать. Андрей Печеневский из Златоуста погиб, кажется, из-за нелепого случая. С бронежилетами морока была. Ротный следил, чтобы надевали, но мы, кто пластины вытаскивал из него, кто надевал через раз. Во время одной из операций в кирпичной стене выбили амбразуру и стреляли через нее. Часа три воевали. Потом в эту дыру залетел ВОГ — заряд от подствольного гранатомета — и разорвался под ногами Андрея. ВОГ был начинен иголками, и все они залетели Андрею под бронежилет. Вначале он ничего не почувствовал. А минут через 20 живот покрылся красными точками как при ветрянке. На вторые сутки – раздулся и увеличился в разы, начался перитонит. Мы промедолом обкалывали товарища, чтобы хоть как-то помочь. Хотя все и он сам понимали, что это — конец. Андрей анекдоты травил, шутил. Держался мужественно. Спустя пару дней скончался в госпитале.

Семь месяцев командир отделения Константин Каюденко воевал под Грозным. Через полтора месяца была восьмимесячная командировка на базу, в Беной и поселок Горагорский, в качестве начальника маневренной группы, командира взвода.

— Мы водили группы во время ротации военных, сопровождали автоколонны,- поясняет Константин. — Я уже больше понимал, что к чему. Ответственность была большая, потому что задачи ставились такие, что требовалось и с другими службами взаимодействовать.

Помню, мы «тащили» колонну со стройматериалами из-под Волгограда – 30-35 машин. Возле поселка Самашки на С-образном участке дороги боевики подорвали первую и последнюю машины. Колонна встала, и ее трое суток жгли боевики. У нас на вооружении — танк с тралом, БТР, зенитная установка. Гражданских растащили по подвалам — охраняли, потом дождались подкрепления и на «вертушках», в общей сложности около 150 человек, вывезли. Хорошо разведгруппы помогли, отвлекали на себя боевиков. Раненых — человек десять, а убитых все же не было.

Домой приехал в 1996 году со справкой — документы сгорели в Ханкале. Восстановить — морока, а на работу без паспорта не устроиться. Случайно судьба свела с Павлом Васильевичем Шарабаровым, он помог документы оформить и «сосватал» в патрульно-постовую службу Усть-Катавского ГОВД. Потом я в уголовном розыске работал.

По жизни мне на людей страсть как везет. Я попал в такой хороший коллектив милицейский! Начальником был Усков А. А., который в моей памяти остался настоящим профессионалом и человеком порядочным.

А 1999 году комплектовался сводный отдел в Аргуне. Я решил туда поехать. Во-первых, уже был за плечами опыт двух командировок. Денежный вопрос не последнюю роль сыграл. Платили тогда за командировку хорошо. Со своими товарищами по предыдущим двум «заездам» на войну из Златоуста, Сатки, Челябинска созвонился, они тоже собирались в Аргун. Воевать бок о бок с надежными людьми — важно для жизни.

Курьезная немного история тогда случилась. Я уже ранец десантника – РД — для командировки собрал. Был у меня такой еще с первой войны, самодельный — оранжевого цвета из парашютной ткани. Легкий и прочный. В отделе меня заместитель по тылу пригласил в кабинет и на коробку из-под телевизора кивает: «Бери, это с собой тебе». Заглянул — там туалетная бумага, тушенка-сгущенка, тетради, носки и прочее. Куда мне это? Отказался, а начальнику отделения Толмачеву А. Ф. признался, что только «жидкую валюту» взял бы. Тот кивнул, что понял. На войне на самом деле спирт, табак и патроны – на вес золоте.

В ночь на первое января 2000 года я один из нашего ОВД уезжал. Взял с собой трехлитровую банку. К Ускову зашел, попрощались, и он велел спуститься в каптерку. Зашел, и мне выдали 50-литровую пластиковую бочку спирта. Вот, думаю, я богач! Отбывали мы из Копейска. Начальник УВД области, генерал Луконин, приехал проводить. Вдоль строя идет, у меня спрашивает про бочку. «Святая вода», — говорю. А сам думаю: «Все, «расстреляют». «Открывай», — говорит Луконин. Открутил я крышку. Оттуда как опахнет спиртом! Генерал отпрянул, а потом велел три литра оставить мне, а бочку сдать начальнику эшелона Фаттахову. Тот успокоил: «Закончится, придешь». Так и было. Мы попали в вагон с пожарными. Они здорово обеспечились. С собой везли баню, утепленные палатки, подстилки, кухню, генератор и другие нужные вещи. Очень все пригодилось, потому что накануне нашего приезда, 6 января, боевики сожгли казарму. Нам пришлось обосноваться в гараже.

— Константин, война 2000 года — это уже другая война?

— Совершенно. Три-четыре обстрела и рутина. Это отсеивание боевиков от мирного населения на рынках, в школах и других общественных местах. Кроме того, выборы президента предстояли. Министр МВД Рушайло приезжал, контролировал, вручал награды.

— Какие у Вас имеются?

— У меня джентльменский набор: медаль «За отвагу», За службу на Кавказе», «За охрану общественного порядка и «покойницкий крест» — «За отличие в службе внутренних войск».

— Почему «покойницкий»?

— Потому что всем родителям вместе с «грузом 200» его присылали в обязательном порядке.

— Без малого два года воевали в Чечне. Это потерянное время?

— Не потерянное. Потому что приобретен бесценный опыт общения с людьми. С юмором ко всему стал относиться. Если серьезно все воспринимать, с ума можно сойти. Один товарищ все по инструкции делал, серьезно. В туалет ходил, обвешавшись гранатами, берцы шнуровал до конца, спал с ножом под подушкой. В общем, нехорошо закончил — в специализированной клинике.

Именно на войне я быстро научился многим ремеслам. Например, сварке и плотницкому делу. К труду у меня особо уважительное отношение. Дед воспитал. Он говорил, что у рабочего есть чувство собственного достоинства. С дедом, военным летчиком Федором Федоровичем Каюденко, я жил первое время, когда родители переезжали сюда. Колоритной личностью был обожаемый мною дед. Говорил мало, никогда не повышал голоса. У него в ходу было две оценки — «барахло» и «молодец».

Константин Каюденко – импульсивный человек. У него много знакомых, друзей — мало. Лично у меня большую симпатию вызывает его семья. У Кости в десять лет случилась настоящая любовь с первого взгляда. На новогоднем представлении третьеклассник увидел свою будущую жену Олю в костюме Ночи. С тех пор они не расстаются.

— Понравилась своей честностью, открытостью, — широко улыбается Константин. -За 33 года Ольга никогда не кривила душой. Надежная, настоящая мать, хозяйка дома. Любим готовить вместе всей семьей. Я — по мясу, жена печет, а дочка, 13-летняя Олеся, готовит запеканки. Поесть любим. Смеюсь — полгода ношу банки в гараж, потом – обратно. Сын Лев отслужил срочную в Чите, сейчас — по контракту в Трехгорном. Рыбачим вместе, любим грибы-ягоды собирать. Никогда никакое событие не отмечали в ресторане. Только на природе. Дом в Орловке прикупили. Кто-то мечтает о «свечном заводике», а мы — о фруктовом садике вокруг бани.

Вот, такой он, Константин Каюденко. Не раз я убеждалась: чем больше человек пережил, тем он приятнее, добрее и терпимее к окружающим. И Константин это мое наблюдение еще раз подтверждает.

Людмила ТИТОВА.

Фото из архива Константина КАЮДЕНКО.