Призываются — мальчишки, возвращаются – мужчины

В декабре 2017 года исполнился 31 год со дня волнений молодежи в Казахской ССР, в ходе которого пострадали и мирные люди, и военнослужащие Советской Армии. Одним из тех, кто тогда поддерживал порядок в столице Казахстана Алма-Ате был наш земляк, устькатавец Вячеслав НИЛОВ.

В армию он отправился женатым человеком и очень молодым отцом. Дочка Юлька родилась в день призыва Вячеслава Нилова на срочную службу. Это обстоятельство было незаурядным. Получилось, что за два армейских года не только Вячеслав прошел испытание на прочность, но и его молодая семья.

— Признаться, за последние тридцать лет я редко задумывался о том, как тут в Усть-Катаве жилось моей юной жене-солдатке, пока я служил в армии, — грустно улыбнулся мой собеседник. — Первое время Ирина с нашей малышкой жила у своей мамы, на Первомайке. Известное дело: отопление в избе — печное, удобства — во дворе. Воду надо было носить из колодца. Но женщины, не унывали, даже ремонт в доме какой-то умудрились сделать. Потом Ирина переехала к моим родителям. И я ни разу не слышал ни от кого из родных о каких-нибудь размолвках. Вообще женитьба скорректировала и мое распределение на армейскую службу. Я характеризовался положительно, даже рекомендовали в партию. Кроме того, соответствовал ряду требований: определенное телосложение, отсутствие татуировок, шрамов, поэтому я был приписан в дивизию имени Дзержинского. Но женился, а семейных туда не брали. Так попал в ВВС — Военно-Воздушные силы.

В советское время даже не обсуждалось желание идти в армию. Было само собой разумеющимся — служить, если ты не болен. Были в моде спортивные секции. Слава, как большинство шубинских мальчишек, тоже занимался в них самбо, боксом и лыжами.

— В СГПТУ-22 на уроках начальной военной подготовки мы автомат с закрытыми глазами собирали-разбирали, — вспоминает Вячеслав. — Потом от военкомата послали в Златоуст на курсы радиотелеграфистов по линии ДОСААФ. Так что еще до призыва в армию, я уже имел третий разряд радиотелеграфиста.

— Знаю, некоторые ребята до армии успевали даже на производстве поработать.

— Да, хорошая практика существовала. В училище я получил профессию сварщика и меня направили в трамвайный цех. Это был 1984-1985 год. Тогда УКВЗ более восьмидесяти трамваев в месяц выпускал. В субботу, если выходишь на работу, мастер десятку выпишет плюс уральская премия. Помню, первую зарплату принес около 300 рублей, мама, гордая за меня, сказала: «Смотри, отец, больше тебя заработал!».

После призыва я попал в образцово-показательную часть в Алма-Ате, шесть месяцев учился на радиста. Солдаты всегда были заняты учебой, строевой подготовкой или хозяйственными работами. Командиры следили, чтобы мы были опрятными, подтянутыми. Постирать и проутюжить форму, начистить сапоги, пришить белый подворотничок и пуговицы на гимнастерку — все это за два года любой солдат осваивал вполне прилично. В учебке ни о какой дедовщине понятия не имели.

— А после?

— Мой отец служил три года, это было в пятидесятых. По его словам, в те времена военная служба солдат проходила строго по уставу. А к девяностому году в обществе было уже не все так однозначно. Порой родители, воспользовавшись связями, умудрялись даже судимых сыновей определять в элитные войска. Сами видно не справлялись и надеялись, что армия ума добавит. Думаю, поэтому и возникали неуставные отношения. Кроме того, физически слабых ребят обычно обижают. После учебки из Алма-Аты нас перебросили на военный аэродром под Уч-Аралом. Случались ЧП с личным составом, это не секрет. Командиры приезжали в часть утром, а к вечеру возвращались домой в военный городок. За порядком среди четырехсот военнослужащих наблюдали только дежурные офицеры. За всеми не уследишь.

— В это время, насколько мне известно, в Алма-Ате народные волнения прошли. Вас привлекали для охраны общественного порядка?

— Да, 17-18 декабря1986 года прошли протестные выступления казахской молодежи — «Желтоксан». Началось все с решения генсека ЦК КПСС Горбачева о снятии с должности первого секретаря компартии Казахстана Кунаева и назначении вместо него Колбина. Волнения среди народа были серьезные. На площади Брежнева разбирали мостовую, вырывали деревья с корнем — крушили все подряд. Автобус могли остановить, вытащить русских и растоптать. Нам выдали все необходимое в чрезвычайной ситуации. Ждали сигнала. Даже ночью не спали, были наготове. Командир беседовал с нами, убеждал держаться друг за друга, в беде не бросать. В оцеплении стояли с саперными лопатками образца 1918 года — это реальные топоры. Естественно, на определенный период отменили отпуска, увольнения. Если в город патруль отправляли, обязательно — двойной. Думаю, именно тогда у меня сформировалось предубеждение ко всякого рода конфликтам. Даже в обыденной жизни.

Были, конечно, и плюсы: благодаря службе в армии я побывал в экзотических для меня местах. В увольнении можно было погулять по Алма-Ате — красивейшему городу, познакомиться с бытом местного населения. Довелось посетить всемирно известный высокогорный каток «Медео». Горный воздух, сам каток, иностранцы — все произвело на меня незабываемое впечатление. Тогда я впервые увидел живого негра.

— Мне, как человеку далекому от армии, любопытно, почему парни всегда стремились служить в элитных войсках?

— Пока не послужил, я и сам не мог бы объяснить это. Разве, что звучит внушительно — ВДВ, ВВС, ВМФ, форма красивая. Только окунувшись, простите за высокопарность, в каждодневную работу по обеспечению щита нашей Родины, начинаешь чувствовать себя причастным к большому, благородному делу. Мы, радисты, в числе других специалистов обеспечивали работу аэродрома. Сам аэродром — это огромная, отработанная до мелочей система. Когда на форсаже двигатели истребителей работают в полную силу, рев и гул такие стоят, что, кажется, будто землетрясение началось. От осознания этой мощи мурашки по телу бегут. Думаю, в этом и заключается особенность элитных войск.

Я почувствовала, что хотел сказать Вячеслав. В элитных войсках, как ни в каких других, люди ощущали, что находятся на переднем крае защиты Отечества, понимали, что за ними – Родина, и отступать некуда. За ними – их семьи, близкие, любимые, за которых и жизнь, если придется, отдать не жалко. И они отдавали. Когда стояли насмерть, в Чечне, Афгане, Казахстане. И теперь продолжают отдавать — на Кавказе, в Сирии.

На днях в одной из передач центрального телевидения известного американского политолога спросили, чем, по его мнению, отличаются американские и российские герои. Ответить на этот вопрос вразумительно политолог не смог. И тогда ведущий передачи поинтересовался, считают ли в США героем Джона Маккейна.

«Конечно», — ответил политолог. Напомним: американский политик, республиканец, ветеран Вьетнамской войны, сенатор от штата Аризона с 1987 года, а с 2015 года — председатель комитета Сената США по вооруженным силам, Джон Маккейн участвовал во Вьетнамской войне, был пилотом, то есть бомбил без разбору женщин, стариков и детей, а во время одной из «миссий» был сбит российской ракетой и сдался в плен, чтобы сохранить себе жизнь. В Штатах, как оказалось, этого достаточно, чтобы быть введенным в американский пантеон героев.

А теперь сравните с нашим героем Романом Филиповым, которому звание Героя России присвоено посмертно: сбитый в небе Сирии, где наши летчики борются с террористами, он подорвал себя гранатой, но в плен не сдался. Чувствуете разницу?

Людмила ТИТОВА,

фото из архива Вячеслава НИЛОВА.