От солдата до генерала

Воспоминания участника Парада Победы 1945 года в Москве Климанова Владимира Васильевича.

Владимир Васильевич Климанов родился 28 сентября 1924 года в городе Юрюзань. Его отец, Климанов Василий Васильевич, был первым председателем Ревкома. В 1937 году его репрессировали. Реабилитирован уже посмертно.

В 1942 году Владимир Васильевич закончил 10 классов средней школы №1 г. Юрюзань. По окончании обучения пошел работать на завод, а в ноябре 1942 года был призван в армию.

С завода на фронт

Шла вторая военная осень. Остался позади начальный период войны, исторически названный активной обороной, а народом — периодом тяжелых военных поражений. Кадровая армия, ведомая по выражению немецких генералов, маршалами «копытных войск», с выбитым до войны в репрессиях командным составом, была разгромлена еще в пограничных сражениях.
В многочисленных котлах, окруженные, наши армии как могли, сдерживали немецкое продвижение вглубь страны. Однако не все смогли выйти из окружения, и более трех миллионов человек оказались в плену.
Враг стоял в 150-200 километрах от Москвы, фронт проходил по центральным областям России, а у Сталинграда немцы почти вышли на берег Волги. Однако уже готовился перелом в ходе войны. В нашей области, на территории Чебаркульских лагерей, действовал Сталинградский учебно-артиллерийский центр. Он сформировал и отправил под Сталинград крупные артиллерийские соединения.

«Я был зачислен вычислителем в укрепление 872 гаубичного артполка 32 гаубичной артиллерийской бригады», — вспоминает Владимир Васильевич Климанов. — Полки формировались из уральской молодежи, достигшей призывного возраста, также шло пополнение из госпиталей. Прибывали младшие офицеры ускоренных выпусков артиллерийских училищ. Старший командный состав назначался из отозванных с пассивных участков фронта, из тех, кто имел боевой опыт.

Условия формирования были сложными. Ранняя снежная и морозная зима усугубляла тяжелый быт. Тыловая норма продовольствия не покрывала затрат, теплое обмундирование отсутствовало, а размещались все мы в примитивных строениях, не рассчитанных на зимнее проживание. Дрова доставлялись вручную за 10-11 км из заснеженного леса без дорог. Было трудно, порой очень голодно, но мы не сдавались. Всем нам хотелось жить в свободной стране.

Имея десять классов общего образования, я быстро и успешно осваивал военную подготовку, азы которой получил еще в школе. Легко освоил военную специальность под номером 20, и стал командиром отделения топографов-вычислителей управления полка. В обязанности нашего подразделения входило определение координат целей на позициях противника, ведение боевых планшетов с координатами заградительных огней и рубежей огневого вала, участие в пристрелках одного орудия с временной позиции и многое другое. В первые дни декабря 1942 года нами был получен приказ на погрузку в военный эшелон.
На станции Мисяж стояли платформы с погруженными заводом-изготовителем гаубицами МЗО калибра 122 мм. Средства: тягачи «Студебеккеры» и автомобили обслуживания «Форд» и «Доджи» американского производства тоже стояли на платформах. Все количество единиц техники по штату полка отсчитали и сформировали военный эшелон.

Мы грузили только боеприпасы, основное снаряжение и продовольствие. К концу дня разместились в теплушках, затопили печки и наконец-то отогрелись. В кухнях был приготовлен ужин, уже по фронтовой норме. Длинный гудок паровоза, и воинский эшелон сформированного 872 гаубичного артполка покинул станцию Мисяж и последовал на Запад.
По Уралу проезжали ночью. На станциях дежурили наши родные. Из писем они узнали о нашей скорой отправке на фронт. Так я попрощался на станции Вязовая со своей мамой. После Уфы «проводы» прекратились. На десятые сутки наш эшелон благополучно прибыл на станцию Талица Елецкая, что находилась в 50 илометрах от линии фронта.

На передовой

Офицер штаба артиллерии Брянского фронта указал нам район разведывания для прикрытия тыловой полосы фронта. А вскоре мы были уже на передовой. Боевого настроения не было, моральная обстановка того времени была не из лучших. Всюду мерещилась измена. На наблюдательном пункте нас повели в серых шинелях, строем по открытой степи, заснеженной по колено. Отличная цель для немецких минометчиков. Нас тут же обстреляли. Появились первые убитые и раненные. Мне удалось укрыться в небольшом заснеженном овраге. Вот так мы начинали воевать.
Участие в наступлении мы приняли в Касторненско-Воронежской операции, где обеспечивали прорыв фронта и завладение 307 стрелковой дивизией железнодорожного узла станции Касторное. Так с января 1943 года наш полк в составе 12-й артдивизии вёл бои и поддерживал огнем части 48 армии, освобождавшей населенные пункты Орловской и Курской областей. Освобожденные деревни в основном были сожжены, вместо домов повсюду торчали лишь печи.

К весне 1943 года темп наступления войск спал. Задача по перерезке железной дороги Орёл-Курск на участке станции Змеевка-Глазуновка не была выполнена. В апреле встали в жесткую оборону, привели технику в порядок, получили пополнение. Курская дуга в зимних боях далеко выдвинулась на Запад по отношению к очертаниям фронта.
В конце апреля наш полк в составе 12-й артдивизии занял оборону в полосе 15-го стрелкового корпуса 13-й армии Центрального фронта. Это было в районе города Малоархангельск. В обороне мы усиливали 496 полк 148 стрелковой дивизии.

Огневые позиции размещались на танкоопасных направлениях, около села Протасово. Май и июнь мы активно укрепляли свои позиции, занимались разведкой, пристрелками заградительных огней. В утренних рассветах наблюдали, как противник готовится к боям, разгружает танки, готовит артиллерию. Тучи сгущались.
Наш полк наш был укомплектован еще двумя батареями. Дивизию пополнили тремя бригадами — минометной, тяжелой гаубичной и большой мощности. Перед Курской битвой наша дивизия стала почти бригадой и вошла в состав 4-го артиллерийского корпуса прорыва. У нас в корпусе имелось 712 орудий и минометов всех калибров 432 установки полевой артиллерии М-31.
Лето было в разгаре, а на переднем крае стояла тишина, лишь разведчики заходили в тыл врага. Немцы нас засыпали листовками излюбленного ими содержания: «Где немцы? Сидят в Кремле» и так далее, приглашали в «Русскую освободительную армию» генерала Власова.

В ночь на 5 июля мы занимались обновлением маскировки. Стояла напряженная тишина, лишь изредка над нашими головами пролетали самолеты ПО-2 с выключенными моторами. В рупор летчики кричали:
« Смерть немецким оккупантам!», — мы дружно отвечали: « Слава курским соловьям!». В окопы переднего края немцев пилоты бросали мелкие бомбы, гранаты и возвращались с работающими моторами.

В 2 часа 20 минут по телефонам раздался сигнал «Солнце». Он означал немедленное открытие огня. Темное ночное небо вспыхнуло заревом. Тысячи выстрелов прогремели на огневых позициях. Работала вся артиллерия в полосе 13-й армии. У противника наблюдались многочисленные пожары, были слышны взрывы боеприпасов. Горела станция Глазуновка.

Через 30 минут все закончилось. Вновь наступила ночная тишина. Около пяти часов утра командир полка разрешил нам пойти на огневые позиции и отдохнуть, полагая, что немецкой атаки больше не будет. На полпути мы вдруг увидели армады немецких бомбардировщиков. Группами по 30-40 самолетов они заходили на бомбежку переднего края и огневых позиций артиллерии. Мы успели вбежать в траншею 2-ой линии обороны. Помню, что в ней находились солдаты, в основном другой национальности. Они стояли на коленях и просили Аллаха о милости.

Ольга ШКЕРИНА.
По материалам юрюзанского технологического музея
Фото из архива ЮТТ.

Продолжение в следующем номере.