Имя ее — Учительница

Ольга Дмитриевна Логинова — учитель английского языка, руководитель клуба «Поиск» Усть-Катавской средней школы №1, член совета ветеранов, в 2008 году удостоена звания «Почетный гражданин города». Ольга Дмитриевна — Отличник народного образования, награждена министерскими почетными грамотами. Имя О. Д. Логиновой занесено в Книгу почета ГОРОНО Усть-Катава.

Ольга Дмитриевна никогда не считала, скольких учеников за сорок с лишним лет обучила английскому языку. Наверное, очень многих. Десятому «А» выпуска 1976 года повезло, что когда-то нас, довольно разболтанных отроков, в шестом классе вручили именно ей. Произошло это почти случайно, когда классный руководитель в декретный отпуск ушла. Ольгу Дмитриевну мы полюбили, наверное, не сразу. Но с годами отношения многих моих одноклассников с Ольгой Дмитриевной стали почти родственными. Неслучайна и эта публикация о ней в преддверии Дня матери.

Пролетели десятки лет. Мы в большинстве своем уже стали бабушками и дедушками, но по-прежнему Ольга Дмитриевна остается центром нашего, когда-то классного, коллектива. Учитель со всеми на связи, а в сложной житейской ситуации — мудрый советчик. В студенческие годы, приезжая в Усть-Катав на каникулы, одноклассники, забросив домой сумки с вещами, спешили к Логиновым. Здесь назначали встречи со своими школьными друзбями. С Ольгой Дмитриевной советовались по «секретным» делам. Теперь мало у кого из нас живы мамы, а Ольга Дмитриевна встречает и провожает нас как та, единственная, родненькая.

Вот и сегодня, едва переступила порог ее дома, услышала:

— Ты ведь не из дома? Мой руки, и — за стол. Грибным супом тебя накормлю. Прочитала вчера последний номер «Среди вершин» и обрадовалась, — сообщила учительница, деловито отодвигая внушительную стопку коробочек с лекарствами, и раскладывая газету.

— Дело в том, что мой школьный друг — Володя Пипченко — большую часть своей жизни живет в Брянске, но всегда скучает по Уралу. Он пишет стихи, издает сборники. Конечно, мне присылает. В одном из недавних снова — «Черемуха, черемуха» и «Я не приеду больше в Усть-Катав!». Я отвечаю: «Да ты и не уезжал»!

— А как ты догадалась? — спрашивает Володя. Вот такой он, мой одноклассник Володя Пипченко. Он по профессии строитель, поэтому нередко спрашивал меня о судьбе дома князей Белосельских-Белозерских, где в середине прошлого века располагалась школа №3, и в которой мы учились. Красиво было внутри, а наверх вела ажурная металлическая лестница. Володе я отвечала, что дом купил кто-то из состоятельных людей, но видно ему не до него, и здание разрушается. А тут новость такая приятная! Надежда у меня появилась, что, может быть, восстановят все-таки этот дом, и будет там воскресная школа для детей.

— Ольга Дмитриевна, были у вас какие-то принципы, может быть педагогические приемы, когда работали в школе?

— Да, похоже, никаких принципов я не придерживалась, — помолчав, и даже мне показалось, суховато, ответила моя милая собеседница. — Работала, и все. Старалась от начальства подальше держаться, не стремилась понравиться. И с учениками никаких установок не было, скорее, поступала по обстановке. Думаю, повезло, что учителя были у меня хорошие, знающие, корректные, воспитанные люди. К ним душа тянулась, и невольно брала с них пример. Это Мохначева Надежда Николаевна, Фомина Любовь Всеволодовна, Валентина Ивановна Басейник. Семков Анатолий Григорьевич — учитель физики. Учителя давали не только знания. Манера держаться, вести себя – все было примером.

Кстати, расскажу эпизод из моего детства, связанный как раз с этим домом. Почему-то мне очень хорошо запомнился день, когда отменили карточки. Это было на перемене перед уроком химии. Кто-то крикнул, что в четвертом магазине конфеты без карточек продают. И все одноклассники побежали, ясное дело, в магазин. Пришла учительница Клавдия Тихоновна. «А где дети?», — спрашивает она нас с Тамарой, моей подружкой. Мы единственные остались в классе, потому что у нас просто не было денег. Мы объяснили, что оказывается в четвертом магазине конфеты продают без карточек.

Она говорит: «Что ж, подождем». Потом стали приходить одноклассники. Кто-то дожевывал, кто-то в руках сжимал липкие комочки. Это были карамельки — круглые, внутри с начинкой, конечно, без обертки. Нам с Тамарой по конфетке кто-то из ребят дал. И учитель, заметь, ни слова упрека не позволила себе, ни замечания никакого не сделала. Вот насколько она понимала ситуацию!

А другой случай уже из моей учительской практики. С седьмым классом, как раз с вашим, отправились мы в поход в Минскую пещеру. Повел нас Киселев Иван Михайлович, известный в то время в Усть-Катаве краевед и бессменный директор городского музея. Пришли. Смотрю: где же она, эта пещера? Никаких признаков. А Иван Михайлович раздвигает траву и показывает отверстие размером 60 на 80 сантиметров, вход так сказать. Ребятишки за Иваном Михайловичем все пролезли внутрь. Последними — Леня Волков и мой сынок Саша. Я его всегда с собой брала. А сама не знаю, как быть. Страшно! Не лезть? А вдруг их там придавит.? Что ж, тогда и меня с ними пусть придавит, решила. И тоже полезла. Ни о каких воспитательных моментах, о чем спрашиваешь, и не думала вовсе. К ученикам всегда относилась с уважением. Мне кажется — это самое недопустимое, чтобы клеймо ставить: этот — хулиган, а этот — глупый.

Однажды на уроке как-то мне нехорошо стало. Дала задание ребятишкам, сама присела к столу. Может быть, я побледнела в тот момент, думаю, заметно было по лицу что-то. Вдруг Саша Крюков срывается с места и убегает. Парнишка был не примерного поведения, а я даже не смогла отреагировать. Скоро открывается дверь, и заходит врач, а следом Саша. Оказалось, что он сбегал в «Скорую помощь». Прошло много лет. Недавно по телефону искала мастера по холодильникам, и какой-то мужчина согласился немедленно приехать и отремонтировать мой агрегат. Что ты думаешь? Приходит Саша Крюков. «А я, — говорит, — Вас сразу по голосу узнал». Видишь, каким был чутким мальчишка-непоседа, таким и остался взрослый мужчина. Внимательным к людям, сострадательным.

— Ольга Дмитриевна, не раз слышала, что Вы проводили встречи в нашем Дворце культуры «От всей души». Как, наверное, это было здорово! Ведь мы все помним замечательную Валентину Леонтьеву из телевизионной передачи тех лет.

— Да, несколько лет существовала наша программа «От всей души». Вместе с Ольгой Всеволодовной Ляпиной, Майей Ивановной Постниковой во Дворце культуры им. Т. Я Блоконева проводили мы вечера. Корреспондент заводской газеты Майя Кузьминична Башкатова нам помогала, тоже от души, — рассмеялась Ольга Дмитриевна.

В городе во время войны появилось очень много эвакуированных из Москвы и Подмосковья, Ленинграда, Сталинграда. Среди приезжих немало интересных людей было. В школу я пошла как раз в 1941 году. И в нашем классе также были дети из эвакуированных.

Запомнился мальчик из Ленинграда — Шурик Журавин. На уроке русского языка учительница дала нам задание — привести пример сложносочиненного предложения. Допустим: «Закончился дождь, и выглянуло солнышко», — привела она пример. Ребята стали наперебой отвечать, а Шурик сказал «Прогудел заводской гудок, и по тротуару застучали деревянные подошвы рабочих, спешащих на работу». Дело в том, что нужда тогда была во всем. Ведь все только для фронта, все для победы шло. Обуви тоже не было. Тогда директор завода распорядился, чтобы в четвертом цехе выпускали самодельную обувь: вырезали из дерева подошвы и к ним брезентовый верх прикрепляли. Так обули рабочих в ботинки и даже босоножки. Не знаю, почему мне этот момент запал в душу. Всю жизнь стоит в моих глазах этот худенький мальчик в коротеньких трикотажных штанишках. Все ведь одеты были кое-как тогда.

Прошло много лет. И как-то мы с мужем смотрели передачу «Человек и Закон». Ведущие рассказывали историю советского судна, затонувшего у берегов Америки. В связи с этим в студии находилась женщина — жена одного из членов экипажа того судна. Оказалось, что они с мужем были в отпуске на Дальнем Востоке. Уже собирались лететь домой, в Ленинград, но мужу приказали семью немедленно отправить, а самому явиться для выполнения какого-то срочного задания. Как я понимаю, ее муж был военным морским офицером. Трогательный рассказ запал в душу. Женщина отметила, что когда уже с ребенком сидела в самолете, видела, как муж отделился от толпы провожающих, подбежал близко к самолету и все махал и махал рукой. Она вдруг почувствовала такое смятение в душе и подумала, что случится беда, решила, что не долетит до дома, а их самолет разобьется. Но полет был благополучным. А от мужа вестей никаких не пришло. Пропал. Устав от неопределенности, в отчаянии эта женщина дошла до какого-то большого начальства и упросила, чтобы ее взяли на судно, которое отправлялось к берегам Америки. К месту, где затонул наш корабль. Когда экспедиция добралась до места предполагаемого затопления, она вдруг ощутила то же состояние, как когда-то при прощании с мужем. И поняла, что здесь он и погиб. Потом гостья студии достала фотографию со словами: «Вот все, что осталось от мужа». Я увидела нашего Шурика Журавина! Так, спустя долгие годы, мне стало известно о героической и трагической судьбе одноклассника. Наутро мы с мужем посмотрели повтор передачи, Григорий мне советовал написать Алексею Пиманову, но я так и не решилась.

— Ольга Дмитриевна, многим уже известно, что Вы создаете генеалогическое древо своей семьи. Скажите, почему у Вас возникла такая идея?

— Все произошло случайно. Среди фотографий мамы, я обратила внимание на старую карточку с незнакомыми людьми. «Кто это?», — спросила. Мама рассказала, что это мой прадед и другие родственники. Потом фотография так и осталась лежать. Мамы уже не стало. Вдруг звонит из Златоуста троюродная племянница, тоже Оля. Рассказывает, что подружка свое древо семейное собирает, а я, мол, о своей родне ничего не знаю. Спросить больше не у кого, потому что бабушка умерла. Конечно, я пригласила Ольгу к себе. Мы рассмотрели мои фотографии, обговорили, кто есть кто. И я посоветовала ей обратиться в Златоустовский архив. Очень повезло, конечно, что в то время заведовал архивом наш Андрей Додин, твой одноклассник и мой ученик. Он очень племяннице в поисках информации помог.

Тогда, года три назад, я и решила заняться своим семейным архивом. Знаешь, Люда, о чем сожалею? Что поздно спохватилась. Ведь у мамы моей такая хорошая память была, тетушки мои, старшая сестра — такими интересными людьми были! Почему я вовремя у них все не расспросила? Теперь дочь Ирина мне говорит: «Для тебя эти люди на фотографиях в альбоме — знакомые, а для меня — нет».

Тогда я и начала писать летопись — как приложение к фотоальбому. Беру страницу, например, «Гордеевы» — это папина семья, или «Бахаревы» — это мама, и описываю кто кем, кому приходится.

— Ольга Дмитриевна, я понимаю, что надо знать свои корни. Но, для чего, кроме любопытства?

— Думаю, чтобы сохранить честь своей семьи, своих предков, — после долгого раздумья, ответила моя собеседница.

Поздравляю Ольгу Дмитриевну с Днем учителя, а она смеется:

— Жду, когда с Васенькой придешь, ведь обещала. Хочу новенькую внучку посмотреть!

Погостили. Потом спрашиваю у ребенка, как зовут тетю, у которой мы были.

— Учительница, — отвечает трехлетняя кроха.

— Скажи ее имя, — настаиваю, — ведь вы знакомились.

-Учи-тель-ни-ца!

Что тут скажешь: в устах младенца — истина.

Людмила ТИТОВА.

Фото из архива Ольги ЛОГИНОВОЙ.