Игорь ХЛЕВНЮК: «Мама воспитывала, чтобы мужчиной рос»
Дело было в 1993 году на Пянджской погранзаставе таджико-афганской границы. Майор и группа российских десантников на надувных камерах прочесывали острова Один из срочников упал в воду и стал тонуть в бурных потоках Пянджа. Командир бросился в воду и вытолкнул солдата. Сам не выплыл.
Не раз убеждалась, что армейская тема для каждого мужчины — одна из самых важных и волнующих. Вот и мой собеседник — Игорь ХЛЕВНЮК говорит о событиях двадцатилетней давности так эмоционально, будто это было вчера.
— Армия дала мне настоящих друзей, таких близких, какими могут быть только родственники. Так здорово все сложилось, что только с нашего двора в МКР-2 со мной служили пятеро парней. И еще были устькатавцы и южноуральцы. В армии поддерживали друг друга. И сегодня дружу со своими сослуживцами К. Карлиным, А. Быковым, братьями Васильевыми, В. Южаковым. В День пограничника, 28 мая, в обязательном порядке встречаемся, бытовые вопросы решаем сообща.
— Игорь, а дедовщина у вас была?
— У нас, в Пянджском погранотряде, не было. Какие там неуставные отношения, если ротный нам был как отец родной! Мы его так и называли — «батя». Хотя гонял он нас от души. Честно говоря, легко я служил, потому что к армии готовился заранее. Спортом занимался, мечтал попасть в спецназ. Но погранвойска — тоже нормально.
— Вам ведь довелось служить в особый период, когда только-только перестал существовать Советский Союз.
— Действительно, призывались в СССР, в 1991 году, а в 1992 присягали уже России. Поначалу, пока привыкали к армейской жизни, не понимали масштабов изменений в обществе. Позже уже видно стало, что все мы, солдаты-срочники — разные, у нас уже не единая страна. Первой Белоруссия забрала своих ребят, следом — остальные бывшие союзные республики. Было ощущение какого-то замешательства. Меня отправили в отпуск, потом в Карелию. Затем я вернулся на Пянджскую погранзаставу и дослужил положенный срок.
— Служба в погранвойсках — это нечто особенное?
— Естественно. Тем более, что на таджико-афганской границе всегда неспокойно было. В 1993 году с нашей стороны постоянно велись обстрелы афганской территории. В соседней стране напряженная ситуация тогда сложилась: одни за халифат, другие по старинке жили. Однажды даже так получилось, что беженцев пришлось запустить в часть. Потом попросили афганцев уйти, а один парень спрятался в собачьем питомнике. Наши ребята еду ему носили, по сути — жизнь спасли человеку.
Еще со службой у меня связаны впечатления от самых красивых мест на земле. До тех пор я нигде не бывал, а живописнейшую природу Таджикистана словами сложно описать. Представьте: весной с вертолета открывается картина — трава в горах — ярко-зеленый ковер, а на нем огромные, километровые, сочно-красные пятна цветущего мака. Настоящая фантастика — это цветущие сады. Гранат — он и белый, и сиреневый, и розовый! Такое ощущение, что живешь в индийском фильме. Начальник нашего отряда подполковник Р. Х. Мулоянов был большой эстет. Он очень заботился о красоте территории, где располагалась часть. У нас было много роз и огромных акаций, и когда все это цвело, голова кружилась от ароматов.
— Игорь, наша армия в начале девяностых и сегодня — разница есть?
— Безусловно. Если судить по информации СМИ и по рассказам парней, которые служили недавно, армия совершенствуется. Мы в свое время даже элементарной формы не имели, кормили нас в первые месяцы службы особенно — очень скудно. Сегодня солдаты одеты, обуты, меню разнообразное, калорийное. А в родных для меня погранвойсках все военнослужащие сейчас — контрактники.
— Ваш сынок совсем маленький, но, наверное, уже знаете, как будете воспитывать?
— Хочется, чтобы рос в деревенских условиях. Я могу судить, потому что родился в Вязовой, а когда подростком был, переехали мы с мамой в Усть-Катав, в благоустроенную квартиру. В армии особенно заметно, что парни из деревни на голову выше своих городских сверстников. Они и сноровистей, и смекалистей.
Сына к спорту буду приучать, чтобы не ныл, не был хлюпиком. Меня самого мама так воспитывала: чтобы все умел, чтобы мужчиной рос. В воспитании делала упор на отношении к жизни. Внушала, что нельзя все усложнять, что человеку все по силам. Несмотря на непростую судьбу — она овдовела в 21 год, и родители рано умерли — никогда не унывала. Вида не подавала, что трудно. Помню, отрабатывала за квартиру. На завод в ночную смену выходила, а днем — на стройку. Так что в семь лет в мои обязанности входило мыть полы, в пять я мог яичницу поджарить. Во всех начинаниях мама всегда меня поддерживала. Обычно говорила: «Игорь, попробуй, а там видно будет». Я многому по жизни научился: валенки катать, деревянные кадки делать, в строительстве — не профан. И все потому, что никогда не боялся браться за любое дело. Мама так научила жить.
— Мне очень хочется задать весьма деликатный вопрос. Как Вы пришли к Богу?
— «Дорога у всех одна, а путь разный», — точно сказал об этом актер Вячеслав Тихонов. «Зачем та дорога, которая не ведет к храму?».
Я был совсем маленьким, когда не стало отца. Так что мама для меня — все. Привык считаться с ее мнением. Поэтому, когда в двадцать пять лет возникли какие-то вопросы, и мама посоветовала пойти в церковь, так и сделал. Сегодня вера в Бога для меня как воздух. Думаю, нет смысла рассказывать, что не представляю жизни без Бога. Для наглядности приведу такой пример. Когда начинаешь работать над собой, обличать свои недостатки, в чем-то ущемлять себя, то легко прощаешь обидчиков своих.
Прошло уже несколько дней после интервью с Игорем Хлевнюком, а я вновь мысленно возвращаюсь к нашему разговору. Не знакома с его мамой и не пишу стихов. Но будь поэтом, обязательно бы рассказала о женщине из станционного поселка, которая, может быть, коня на скаку не остановит, и в горящую избу не войдет, но воспитала сына настоящим мужчиной.
Людмила ТИТОВА.
Фото из архива Игоря ХЛЕВНЮКА.