Екатерина Минская

Жительница Усть-Катава Екатерина Ивановна Трякшина 5 марта отметила свое 90-летие. Трудовой стаж Екатерины Ивановны – 55 лет. Она имеет награды — медали «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны», «За долголетний добросовестный труд», «60 лет Подебы», «65 лет Победы», почетное звание «Ударник коммунистического труда».

С Екатериной Ивановной Трякшиной меня свел случай. Но как же я благодарна этой случайности! Когда увидела ее в прихожей большого, добротного дома, подумала, что эта женщина — сиделка той, старушки Трякшиной. Я ошиблась, это была сама Екатерина Трякщина. Осанка, живые и умные глаза, вся такая опрятная — больше семидесяти лет не дать. Пока усаживались за стол для степенной беседы, с любопытством осмотрелась в просторной комнате.

— Чистенько как у Вас, Екатерина Ивановна, соцработники или родственники порядок наводят?

— Нет, сама, — махнула рукой хозяйка. — Слава Богу, пока могу еще. На верхотуре, — кивнула на высокий потолок собеседница, — внучка помогает, а в основном обхожусь.

Я слушала эту женщину, затаив дыхание. И вроде ничего героического она не совершила за свои девяносто лет, и судьба сложилась как у тысяч других женщин, чье взросление пришлось на военные годы, но Екатерина Ивановна показалась особенной.

Ее мама умерла во время родов перед войной. Отец вскоре привел молодую жену, но так же скоро заявил родным, что намерен отвезти молодушку обратно. «И не думай, — остудила его мать, — второй такой, как покойная Маша — красавицы, рукодельницы, да чистюли все одно — не найти.

— До войны наша семья одной из состоятельных в Минке была, продолжает рассказ моя собеседница. Машинка швейная имелась, патефон — по тем временам вообще редкость. Достаток во многом мама обеспечивала. Она коз держала белых, паутинки на продажу вязала. И другой скотины полон двор — мама везде успевала. Деда раскулачили, у него четыре коровы было, так он прямо на пороге своего дома умер от горя, когда скотину со двора повели. Бабушка осталась с шестью внуками — нянчила, очень просила комиссию смягчиться. Пять ее дочерей были замужем за красными, поэтому, наверное, уполномоченные пожалели семью и одну корову, веялку и молотилку все же оставили. Так-то молотили цепями. В первую военную зиму мы с братом лошадей гоняли на молотилке в колхозе, летом скот пасли — за еду. Мне тогда тринадцать лет было. А в 1942 году отправили в курень вместо мачехи. Хорошо было то, что хлеб давали на лесоповале. Есть хотелось всегда. Очистки картофельные ела. Лебеду не могла, а вот крапивы стог, наверное, скушала, — горько вздохнула Екатерина Ивановна.

— Сложно представить сегодня, какие испытания Вам пришлось пережить.

— Да, а в 1944 году, когда сосны рубили в курене за Василовкой, со мной беда случилась. Спали в бараках прямо в одежде. Только лапти снимали и вешали над печкой сушить. От лаптей, видно, и случился пожар. Нас отпустили по домам, и я 7 ноября босиком по снегу шла с разъезда Минка до деревни. Слегла, ноги отнялись. Слава Богу, отец с фронта пришел в ноябре 1945 года. Он меня и поставил на ноги. Договорился со знакомым врачом, нужное лекарство мне добыл.

— Где мои семнадцать лет? Куда же вы девалися? В леспромхозе, в курене на пеньке осталися! — неожиданно выдала частушку моя собеседница.

— Екатерина Ивановна, Вы частушки сочиняете?

— Все из жизни. Было одно время, сдавали государству продукты: масло, яйца, мясо, шерсть. У нас куры однажды все пропали, а яйца-то все равно сдать положено. Вот им снова частушка родилась: «Повезли меня на суд, а я вся трясуся. Присудили сто яиц, а я не несуся!».

— Наверное, юмор Вам помогал невзгоды переживать?

— Бог помогает. Лет четырнадцать мне было, бабушка наставляла: « Ты, мол, без матери растешь, некому подсказать. Цесть, девонька, береги». «Да что, — спрашиваю, — за «цесть» такая?». «С чужими мужиками не спи, больно большой грех это, пояснила бабушка.

Еще она читала мне «Сон пресвятой Богородицы». Все, что сейчас происходит с людьми, в этой книжке описывалось. Отец с фронта писал «Дорогие мои, дети, неужели вы так усердно обо мне молитесь, что всех убивает фашист, а я жив». Так я привыкла любое дело с молитвы начинать. Помощи жду, и получаю ее всю жизнь только от Бога.

К числу плюсов советской системы я бы отнесла то, что при социализме в почете был добросовестный труд. Но Екатерина Ивановна выделялась еще и неравнодушием. Более четырех десятков лет она работала в заводской охране. Людей там все время не хватало.

Будучи начальником караула, Екатерина Ивановна умудрялась так организовать одиннадцать сотрудников, что они выполняли работу восемнадцати человек, положенных по штату. Был период, когда муж похлопотал, чтобы перевели Екатерину Ивановну в кладовую цеха № 27. Там, мол, спокойнее будет.

— Все время в этой кладовой разбирались: то излишки деталей, то не хватает, и военпреды претензии писали. Я когда пришла в 27-й цех работать, попросила в типографии картон, нарезала бирочек из него. Потом тщательно пересчитала все детали, разложила по мешочкам, снабдила их бирками и еще слесарей попросила пломбы сделать — запечатала. И больше никаких вопросов не возникало ни у кого, — улыбнулась моя собеседница. — Еще был случай. Илья Борисович Курбанов отругал меня, что я трубы из нержавейки кому-то отпустила без накладной. Я повернулась молча, нашла накладную и ему предъявила. И он извинился, несмотря на то, что на важной должности был. Потом выписал мне в подарок трубы из нержавейки. Тогда было модно из них гардины делать. Вон, — кивнула Екатерина Ивановна на окна,- до сих пор висят. Приятная память о Курбанове.

После выхода на пенсию Екатерина Ивановна еще семь лет работала в Усть-Катавском механическом техникуме. «Охранника» любили и сотрудники и студенты. Директор Виктор Леонидович Чудайкин называл Екатерину Ивановну не иначе, как «мудрая женщина». Бывало, что и в воспитательном процессе Екатерина Ивановна, участвовала. Некий Вася отбирал деньги у первокурсников, так однажды Екатерина Ивановна отвела его в сторонку: «Знаешь, мои сыновья в армии служили, поэтому мне известны армейские порядки. Так тебя там проучили бы за такие дела». Как бабушка отговорила — парень прекратил вымогательства.

— Меня они не забывают, — улыбается моя собеседница, — на 70-летний юбилей техникума приглашали. На праздники 8 Марта или День Победы всегда приезжают с поздравлениями и подарками. Марина Семеновна Кондратьева помогла мне освоить компьютер, — кивнула Екатерина Ивановна на лежащий на столе сотовый телефон и листок бумаги с нехитрой схемой названий кнопок аппарата. Большое спасибо и Наталье Ивановне Дружининой, звонит, навещает меня. Не по долгу службы, а просто, по-дружески. Мужа похоронила сорок лет назад, но я не одинока. Много добрых знакомых. В центр, если выберусь, за услуги заплатить, не меньше трех часов путешествую. Кого-то навестить надо, с кем-то случайно встречусь — оговорить надо.

Екатерина Ивановна Трякшина с мужем вырастили двух сыновей. Хорошие люди получились. Валерий за добросовестный труд в трамвайном цехе УКВЗ имеет шесть министерских наград. Юрий живет в Аше. Удостоен звания «Лучший по профессии». Не так давно его провожали на пенсию. Екатерина Ивановна с гордостью рассказала: «Так чествовали сыночка, столько ей добрых слов было сказано, даже неловко стало».

Прощались с Екатериной Ивановной как добрые знакомые. Обернувшись, я увидела, что она перекрестила меня вслед. Так тепло и легко стало на душе!

Теперь понимаю, в чем обаяние и, возможно, секрет молодости этой, в общем-то, очень немолодой женщины — она искренняя, добрая и деятельная. С открытым сердцем идет по жизни вот уже девяносто лет Екатерина Ивановна Трякшина.

Людмила ТИТОВА.

Фото из архива УКИТТ.