Дед, я горжусь тобой!
Тридцать шесть лет назад ушел из жизни Напалков Игнат Михайлович, мой дед — человек самый обычный, но для меня замечательный. Именно о нем первом я вспоминаю, когда поздравляю родных и близких мужчин с праздником в День защитников Отечества. Он воевал на Ленинградском фронте во время Великой Отечественной войны. Был тяжело ранен. К счастью, выжил и после целого года скитания по госпиталям, фактически без ноги, вернулся домой.
Родился Игнат Михайлович 17 декабря 1907 года, он был третьим ребенком после Анны и Петра, перед Иваном в семье кузнеца. Его отец — Михаил Напалков, потомственный кузнец, проживал с женой Татьяной и детьми в деревне Ново-Куркино. Тогда это был Салаватский район БашАССР, то есть Башкирии.
В то время люди там жили личным хозяйством: сеяли рожь, пшеницу, лен, держали скот. Михаил имел несколько кузниц по соседним деревням. Сам был могучего телосложения. Работал, гулял, в бане парился так, что у окружающих дух захватывало — по-русски, широко. Дети с раннего детства включались в крестьянскую жизнь, а в подростковом возрасте уже были реальными помощниками своим родителям.
Супруги Напалковы мечтали о пчелах, но на покупку средств все не хватало. Помог счастливый случай. Однажды всей семьей отправились на заимку. На одиноком дубе у дороги заметили пчелиный рой. «Сняли» его в корзину, завязали рубахой и привезли домой. Надо сказать, что младший брат Игната с малолетства был очень любознательным и мастеровитым человеком. Чем он только не занимался! Фотографировал, играл на гармошке, шил одежду и обувь и даже разводил шмелей. Так что приобретенных пчел было куда поместить, у Ивана нашелся улей. С тех пор у Напалковых повелись пчелы.
Октябрьске события 1917 года кардинально не изменили размеренной жизни уральской глубинки. Горе случилось позднее. Однажды, глухой ночью 1918 года, в дом кузнеца пришли неизвестные вооруженные люди и увели Михаила с собой. Больше его никто не видел, а родные так никогда и не узнали, кто лишил жизни их кормильца — красные или белые.
Между тем, в том же 1918 году родился самый младший брат Игната, в честь пропавшего без вести отца его назвали Михаилом. В 1921 году весь урожай сгубила страшная засуха. Зиму Татьяна с детьми кое-как пережили, от голодной смерти семью спасла корова. Но к весне женщина сильно ослабла. Когда из деревни Озеро приехал проведать Татьяну ее брат, она только махнула рукой, какой, мол, сеять: ни зернышка нет, все равно умирать. «Ребята молока, слава Богу, поедят, а мне бы хоть маленький кусочек хлебца», — сложила пальцы щепоткой Татьяна. Родственник, был человеком бездетным, может быть, поэтому и жил посытнее. Без лишних слов он развернулся и уехал, но вскоре вернулся с зерном для посева.
Целый век прошел с тех пор, но в нашей семье из поколения в поколение передают родственники друг другу эту историю. И я не раз слышала от своего отца рассказ о прабабушкиных воспоминаниях. «Посеяли мы с ребятами подаренное зерно. Всходы были дружными, а уж когда заколосились! Дети прибегали ко мне: «Мама, посмотри какая рожь у нас хорошая!». Я днем работаю, а ночью уже выйду в поле: и правда, рожь колосится, а под луной, будто море переливается. Я гляжу на нее, глаз не могу отвести и плачу от радости — значит, будем жить!».
Так Татьяна вырастила пятерых детей. Все семьями обзавелись. Игнату, деду моему, при отделении также пчел 6-7 семей досталось. Удивительно устроена жизнь: всегда все происходит неслучайно. Будто чувствовали Михаил и Татьяна Напалковы, как важны для семьи будут пчелы. Мечтали. И вот, пчелы выручили многодетную семью в 1918 году, когда женщина с пятью детьми осталась одна. Забегая вперед, скажу, что во время Великой Отечественной войны, когда дед Игнат Михайлович был на фронте, пчелы снова помогли пережить голод его семье — жене с двумя сыновьями. Зоя Михайловна, моя бабушка, время от времени пешком или, если посчастливится, с кем-то попутчицей, на лошади, отправлялась в райцентр Салаватского района, за двенадцать километров. В Малоязе обменивала мед на зерно, муку, керосин, отрез ткани и тому подобное.
Начиная с 20- х годов ХХ века СССР пережил электрификацию, коллективизацию, индустриализацию и еще много пертурбаций. К началу Великой Отечественной войны жизнь простых людей, в общем-то, наладилась.
— Двадцать второго июня 1941 года в нашем районе был сабантуй. — Вспоминает мой отец, Петр Игнатьевич, которому тогда исполнилось восемь лет. — Семьи двух братьев — отца и дяди Ивана на двух подводах тоже приехали на праздник в луга реки Юрюзань. Это практически окраина Малояза. Погода стояла замечательная, солнечная. Люди расположились большими компаниями. На кострах варили мясо, кипятили чай. Наши тоже расстелили прямо на траве клеенку, разложили еду, выпивали, закусывали. Кое-кто из соседей уже заиграл на гармошке, запел. Почему-то запомнился эпизод, когда мама достала коляску колбасы, нарезала кружочками и положила на бумажке на «стол». Нас, пацанов, угостили этой диковинкой, по кружочку дали. Впервые в жизни я тогда попробовал колбасу. Неожиданно в небе появился вертолет, он кружил над поляной, над Малоязом. Из вертолета какой-то человек с рупором сбросил на землю небольшой сверток, и машина скрылась за горизонтом. Гармошки смолкли, оживление на лугу сменилось, стало тревожным. Люди спешно собирали пожитки, тут и там звучало слово «война». Заголосили, запричитали женщины. Тятя и дядя Ваня спешно запрягли лошадей. Мама, тетя Настя, мои братья и сестры сели на подводы и быстро поехали домой.
Деда Игната призвали на фронт буквально в первые дни войны. С призывного пункта в Чебаркуле его группу отправили в Читу, в центр подготовки. Потом пулеметчик Игнат Напалков попал на Ленинградский фронт. Вначале дед получил легкое пулевое ранение. Лечился в полевом госпитали и тут же занимался ремонтом танков. Вернувшись в строй, Игнат Михайлович участвовал в боях за освобождение Старой Руссы.
Маленькая историческая справка об этом моменте, говорит нам о многом. Зимой второго года Великой Отечественной войны советская армия на подступах к древнему русскому городу совершила мощный контрудар. Фашисты оказывали серьезное сопротивление. Военные операции выливались в ожесточенные бои. Одиннадцатого января 1942 года командующий фронтом П. А. Курочкин получил телеграмму: «Только что звонил товарищ Сталин и поручил передать вам лично, что Старая Русса должна быть взята сегодня, это дело чести 11-й армии».
Дед рассказывал, что одна из наступательных операций под Старой Руссой продолжалась трое суток. На противоположном берегу реки Ловать замаскировался немецкий пулеметчик, наши солдаты ползли практически под огнем. Дед тоже протаскивал свой пулемет пару метров вперед, стрелял, снова немного продвигался в снегу по грудь. Впереди, справа и слева на его глазах гибли товарищи. В голове постоянно билась одна мысль: «Сейчас и меня настигнет!».
Ликвидировать немца все не удавалось. Неожиданно вздрогнул всем телом, как от удара, и перестал чувствовать левую ногу. Как в замедленной съемке, стала клониться вниз голова пулеметчика. Так, лежащим в сугробе в обнимку с пулеметом, нашел деда санинструктор. Привязал его веревкой к себе и потащил. От страшной боли Игнат Михайлович пришел в себя и стал просить, чтобы санитар бросил: мне, мол, все равно не жить, а тебя подстрелят. Не бросил, вытащил с поля боя. Потом на маленьком почтовом самолете, среди связок конвертов, деда переправили в Ярославль, в госпиталь. Через два дня город начали бомбить фашисты. Тяжелораненых бойцов в спешном порядке погрузили в вагоны и отправили в Иркутск. На этом война для деда Игната закончилась и началась борьба за жизнь. Год и два месяца мотался он по госпиталям. Летом 1943 года вернулся домой, как говорит мой отец — буквально приполз, едва держась на костылях, в одном ботинке. Левая нога, замотанная в тряпки, толстая как бревно волочилась по земле.
Игнату Михайловичу дали нерабочую вторую группу инвалидности, потому что он практически лишился левого бедра. Ногу ему врачи вроде бы сохранили, но она скорее мешала, чем служила опорой. Дед даже обуться самостоятельно не мог. На протяжении всей оставшейся жизни он страдал от частых воспалений левой ноги: она становилась багровой, гноилась. Дед, в принципе терпеливый человек, в такие периоды очень страдал и порой в сердцах восклицал: «Да что, мась его яри — непереводимое ругательство, единственное, какое окружающие слышали от него, — мне голову не оторвало!». Несмотря на недуг, Игнат Михайлович всегда работал. Вначале объездчиком на лошади, охранял поля от потравы. Потом приспособился плести короба из прутьев на сани для колхоза, телеги ремонтировал, шил конскую сбрую. Естественно, они с бабушкой скотину держали, пчел. Нас, устькатавских и юрюзанских внуков, во время летних каникул родители обычно отправляли отдыхать к деду, в Куркино. Большой светлый дом дедушки стоял высоко на бугре у самой околицы. Мне кажется ни один человек, начиная от почтальона Корнеева и заканчивая скотником Иваном Цветовым, не проходил мимо дома Игната Михайловича Напалкова. Все заходили почаевничать, поговорить: бабушка потчевала пирогами, дед — медовухой. Это были добрые, гостеприимные люди. Считаю, дед вообще благородным человеком был. Никогда никого не осудил, не оскорбил. Не завидовал и не злобствовал. «Голодными спать не ложимся, и, слава Богу!», — обычно говорил он.
Однажды, это было вскоре после окончания войны, Игната Михайловича вызвали в сельсовет и вручили медаль «За победу над фашисткой Германией». По свидетельству моего отца, радости тогда дед не испытал. Положил награду на стол и сказал жене: «Вот железку дали мне за ногу». Не секрет, что в первые послевоенные годы День Победы не праздновался. Но и позднее дед на торжественные мероприятия, посвященные 9 Мая, не ходил. Слишком тяжелыми были его воспоминания.
В начале 70-х годов прошлого века многие русские деревни БашАССР исчезли с карты республики. Разъехалась и Ново-Куркино. Мои дед с бабушкой перебрались в Юрюзань, где еще в 50-х годах обосновался их средний сын Николай. Умер дедушка после тяжелой продолжительной болезни 26 мая 1982 года на 75-году. Осенью 2014 года на могиле деда в рамках областной программы был установлен мраморный памятник «Защитнику Отечества от правительства Челябинской области». «Дед мне запомнился ответственным человеком и честным, — тепло вспоминает Владимир Николаевич Напалков. — Бабушка говорила много, бывало, и ругалась, но там что-то можно было и пропустить. Дед был скуп на слова, но, если сказал, надо прислушаться, потому что это — закон».
Я полностью согласна со своим двоюродным братом. Думаю, что нам, потомкам Игната Михайловича Напалкова в человеческом плане до него расти и расти.
Людмила ТИТОВА
Фото из архива автора.